Тысячи лет назад мы были не одни. Мы, хомо сапиенс, делили пространство с неандертальцами и многими другими так называемыми гоминидами.
Но в итоге мы превзошли и вытеснили всех остальных представителей человеческого рода. И остались в одиночестве.
Возможно ли, что от нас когда-нибудь отпочкуется еще какая-нибудь разновидность нас самих, чтобы на этой вечеринке кузенов стало не так одиноко? Это хотел бы знать наш читатель Тукан. В электронном письме он спросил: «Благодаря эволюции со временем от того вида, к которому принадлежим мы, хомо сапиенс, может появиться новый вид. Есть ли уже сейчас признаки того, что это произойдет? И можем ли мы каким-то образом предсказать, каким будет этот новый вид и чем он будет отличаться от нынешнего человека?»
Как появляется новый вид человека
Теоретически, новый вид человека может появиться — и даже не один. Неизменных видов не бывает, и человек не исключение. Наши гены постоянно мутируют, и если генетические различия между разными группами станут достаточно велики, может возникнуть новый вид.
Примерно так отвечает Йеспер Гивсков Сёренсен (Jesper Givskov Sørensen), профессор биологии Орхусского университета. Однако он добавляет, что пройдет еще немало времени, прежде чем мы увидим новый вид человека.
«Мутации в генах — это топливо эволюции, но одного этого недостаточно для появления новых видов. Только когда мутации в результате отбора обеспечивают полезные свойства или случайным образом распространяются на всю популяцию, возникают предпосылки для формирования генетической разницы между популяциями, которая может привести к появлению нового вида».
Мутации происходят постоянно. Поэтому так же неверно говорить, что человек произошел от обезьяны. Просто у нас с ней есть общий предок. Ведь обезьяны тоже постоянно развиваются, объясняет ученый.
Новые гости на семейной вечеринке
Чтобы генетические отклонения были достаточными для появления нового вида, необходимо, чтобы популяция была генетически изолирована. Например, она должна жить на относительно ограниченной территории.
Популяция или вид?
Что с видами сложно, так это их охват. В научном контексте обычно можно более точно говорить о популяциях. Какие организмы в пределах одной и той же территории могут порождать потомство?
«На самом деле бурые и белые медведи спариваются. И у них бывает потомство такого немного грязноватого цвета. Некоторые гены у них разные, но большинство совпадают. Белый медведь — не очень древний вид, и, как и все остальные виды, непрерывно развивается», — рассказывает Йеспер Гивсков Сёренсен.
Хомо сапиенс тысячи лет назад тоже могли обзаводиться совместными детьми с неандертальцами. В современном человеке до сих пор можно найти генетические следы этих гибридов.
«Когда люди думали, что бог разложил все строго по коробочками, во всем можно было найти четкий смысл. Но сейчас мы знаем, что все не так просто. Трудно найти подходящее определение виду», — объясняет Йеспер Гивсков Сёренсен.
Исторически группы людей жили более разобщенно. Это привело к тому, что Йеспер Гивсков Сёренсен называет морфологическими различиями, — то есть к различиям в цвете кожи, разрезе глаз или ширине носа. Когда-то это называлось расами.
«Хотя мы выглядим по-разному, по сути, разница между людьми очень незначительна. А сейчас мы еще и сильно смешиваемся, так что разница только сокращается».
Глобализация снижает вероятность возникновения нового вида.
«Так что, учитывая, как человеческий вид выглядит сейчас, на горизонте пока не предвидится ничего нового. Чтобы можно было говорить о возникновении нового вида, нужно, чтобы популяции жили генетически изолированно сотни тысяч лет», — говорит профессор.
Превратимся ли мы снова в рыб?
В фильме «Водный мир» 1995 года у героя Кевина Костнера появляются жабры и перепонки между пальцев. Благодаря мутациям герой Костнера адаптируется к более мокрому миру, в котором людям приходится жить, после того как растаяли полярные льды. Разве нельзя представить, что люди примерно так и приспособятся к климатическим изменениям?
Йеспер Гивсков Сёренсен такой вариант отвергает.
«Даже если нам очень нужно какое-то свойство, автоматически оно не разовьется. Он может появиться случайно и часто не становится идеальным решением проблемы».
Йеспер Гивсков Сёренсен приглашает нас в воображаемую лабораторию ученого и объясняет, каковы на самом деле масштабы развития нового вида.
«Эволюция немного похожа на переделку семейного автомобиля в болид для „Формулы-1". При этом может быть одно случайное изменение за раз. Машина едет быстрее с каждым изменением. Но вам могут дать шестеренку, когда на самом деле нужен винт. Из-за этого система порой получается очень необычная».
Живой организм — как и автомобиль — не может полностью отказаться от своей отправной версии, своего «чертежа». Жираф — отличный пример своеобразной эволюционной машины. Он тысячи лет вытягивал шею все выше и выше к вершинам деревьев. Но и нервы в его шее удлинились на несколько метров, рассказывает Йеспер Гивсков Сёренсен.
«Эволюция не в состоянии что-то предвидеть. Хотя в принципе и возможно, что случится такая мутация, как в „Водном мире", вероятность этого очень мала. К тому же, когда это случится, такая мутация еще и должна оказаться полезной. Если жабры появятся у кого-то, кто живет в пустыне, в них не будет никакого смысла, — говорит профессор. — Более вероятно, что тот, у кого возникнут жабры, будет иметь какой-то дефект, и мутация умрет вместе с ним».
Культурная эволюция мощнее биологической
«В человеке, определенно, есть нечто такое, из-за чего наша эволюция происходит иначе. Можно сказать, что для человека актуальны все те же механизмы, что и для животных, но на нас также влияет культура», — рассуждает эксперт по эволюции из Орхусского университета Томас Майлунд (Thomas Mailund) в статье «Каким будет человек через миллион лет».
На самом деле культура может оказывать большее давление на эволюцию, чем природа. Тысячи лет назад общества, обладавшие знаниями о сельском хозяйстве, обошли остальные общества каменного века. Это произошло не потому, что у земледельцев гены были лучше. У них были лучше технологии.
Поэтому трудно сказать, каким будет человек через миллион лет, пишет Томас Майлунд в статье. Многое будет зависеть от того, что напридумывают наши изобретатели.
То же самое касается нынешней эволюции. Зимой мы тепло одеваемся, вместо того чтобы развивать физиологию. Когда озоновый слой становится тоньше, мы пользуемся солнцезащитными кремами, чтобы уберечь себя от ультрафиолетового излучения, отмечаем Йеспер Гивсков Сёренсен. Благодаря этому мы не умираем от рака кожи.
«И даже такой бледнокожий парень, как я, все равно сможет завести детей и сделать так, чтобы они выжили, даже если солнце станет еще более суровым», — смеется ученый.
Государство всеобщего благосостояния здесь, в северных странах, заботится о выживании детей и в принципе всем дает больше шансов. Это — как раз по плану — стопорит биологическую конкуренцию.
Таким образом, естественная эволюция никак не поможет нам адаптироваться к изменениям климата.
«Так что совершенно не обязательно, что с нами произойдет нечто значительное с точки зрения биологии, потому что у нас нет никакой необходимости меняться физически. А вот изменить поведение нам надо».
Но, вероятно, этого не будет, если мы отправимся в глубины вселенной.
Илон Маск на Марсе
Если американскому бизнесмену Илону Маску удастся создать колонию на Марсе, предпосылки для эволюции будут.
«Если вас всего сотня особей, генетический состав может меняться очень быстро», — говорит Йеспер Гивсков Сёренсен. Тут все может происходить стремительно.
Если выживание не будет случайностью — например, некоторые лучше переносят космическое излучение, чем другие, — мы увидим, как человек начнет меняться. Но люди должны измениться относительно сильно, чтобы превратиться в другой вид.
«Человеческие виды будущего могут быть выше, ниже, темнее или светлее, чем мы сейчас», — рассуждает Йеспер Гивсков Сёренсен.
Томас Майлунд предсказывает, что люди на Марсе, возможно, будут ниже, чем мы. Базы там маленькие, и запасы еды тоже небольшие.
«Есть такая тенденция, что на маленьких изолированных островах на Земле животные становятся меньше из-за нехватки пищи. Это было замечено, например, на острове Флорес, где и люди, и слоны со временем уменьшались в размерах. Можно себе представить то же самое и на Марсе, если там не будет неограниченного количества пищи. Так что марсиане за тысячи лет уменьшатся», — говорит Томас Майлунд.
Вот почему не стоит, пожалуй, ждать, что у нас мгновенно возникнут жабры и чешуя.
Микроэволюция
Есть и признаки того, что человек уже развивается. Это называется микроэволюцией. Пока что ученые нашли у некоторых людей следующие признаки:
— возможно, исчезновение мизинцев на ногах;
— новая вена в руках;
— исчезновение зубов мудрости.
