В сознании детей эта книга укоренилась сильнее, чем «Тимур и его команда» Гайдара, а цитатами из неё обменивались чаще, чем фразами из «Швамбрании» Льва Кассиля. Можно сказать, что Бруштейн воспитала целое поколение, и как у неё это получилось — самая настоящая загадка.
У трилогии «Дорога уходит в даль...», написанной в конце 50-х годов прошлого века, до сих пор множество почитателей и даже фанатов, хотя современные подростки об этой книге уже почти не знают.
Когда Александра Яковлевна работала над «Дорогой...» — по сути, первой своей книгой, она уже практически не слышала и почти ослепла. Но поверить в это совершенно невозможно — по страницам скачет, смеясь, живая девочка, совершенно не изменившаяся за шестьдесят пять лет.
Писательская карьера Александры Бруштейн и судьба её книги — одна из самых больших загадок ХХ века. Хотя, казалось бы, в её личности, текстах и биографии ничего загадочного нет. Более того, они — пример редкой недвусмысленности, и даже само слово «тайна» не вяжется с её удивительно простой и чистой судьбой.
И всё же её трилогия — загадка, уникальный феномен. Потому что совершенно невозможно было представить, что воспоминания о жизни девочки из еврейской семьи, росшей в Вильно в конце ХIХ века, станут абсолютным бестселлером, на который в библиотеках выстроятся многомесячные очереди. Кто предсказал бы, что книги о деле Дрейфуса и процессе мултанских вотяков разойдутся на цитаты? Что Сашенька Яновская станет лучшей подругой и ровесницей миллионов советских подростков, которые сначала будут жадно ждать каждой новой книги о её взрослении, а потом бесконечно, до дыр зачитывать эти три тома.
Почему же эта история стала такой невероятно популярной? Откуда в 70-х — 80-х годов прошлого века возник такой горячий такой интерес к судьбе еврейской девочки, взрослеющей на рубеже столетий, на границе польской, белорусской, русской и еврейской культур?
Александра Бруштейн родилась 11 августа 1884 года в семье доктора, общественного деятеля и писателя на идише Якова Иехильевича (Ефимовича) Выгодского и его жены Елены Семёновны Выгодской (в девичестве Ядловкиной) — девушки из ассимилировавшейся еврейской семьи.
Это удивительно тёплая, дружная и любящая семья, и сама писательница говорит о том, что когда она думает о большой и крепкой семье, ей на память приходит именно этот семейный вечер.
Отец Саши был одним из докторов-подвижников, которые стремились в первую очередь помочь пациенту, не выясняя национальности, политических взглядов и финансового положения больного. Выгодского приглашали к самым богатым и знатным пациентам Вильно, но он успевал и работать в городской клиникем — помогать неимущим.
Бруштейн вспоминала: отец уставал так, что у него тряслись руки, и матери приходилось резать ему еду. И Саша, и появившийся через несколько лет сын Семен, воспитывались на живом примере, как надо относиться к людям, как помогать им — искренне и бескорыстно.
Отношения с дочерью у Якова Ефимовича были особенные и здесь лучше предоставить слово самой Александре Бруштейн.
Вот отрывок из «Дороги»:
«Папа обнимает меня, я крепко прижимаюсь к нему. Вероятно, это одна из тех минут, когда мы особенно ясно чувствуем, как сильно любим друг друга...»
Но именно здесь, в этом месте, писательница Бруштейн внезапно прервет свое повествование.
«Папа мой, папа!.. Через пятьдесят лет после этого вечера, когда мы с тобой „кутили“, тебя, 85-летнего старика, расстреляли фашисты, занявшие город. Ты не получил даже того трехаршинного домика, который тебе сулила Юзефа, и я не знаю, где тебя схоронили. Мне некуда прийти сказать тебе, что я живу честно, никого не обижаю, что я тружусь и хорошие люди меня уважают... Я говорю тебе это здесь».
Но случится эта трагедия ещё не скоро, а пока Саша растёт среди удивительных людей и впитывает всё то, что её окружает – теплоту, любовь, и принципы – истового труженичества, высокой культуры и безукоризненной порядочности.
Неожиданно для всех в 17 лет Саша вышла замуж за 28-летнего доктора Сергея Бруштейна, уже тогда известного физиатра и уезжает в Петроград.
Их сын Михаил впоследствии стал главным инженером на фабрике «Красный октябрь», дочь Надежда создала знаменитый ансамбль народного танца «Березка».
После 1917 года Александра Бруштейн с неиссякающим энтузиазмом бросилась строить новое общество. Только в Петрограде она открыла 117 школ и кружков по ликвидации безграмотности. Написала более 60 пьес для детей и юношества — оригинальных и переложений классиков от Диккенса до Сервантеса. Пьесы пользовались успехом, впрочем, не слишком громким.
В целом судьба Александры и её близких по тем временам складывалась удачно — её печатали, хвалили, муж возглавлял Государственный институт физиотерапии, сын изобретал новые рецепты конфет, дочь ставила сольные номера в театре. Никто не пострадал от репрессий, никого не притесняли.
Но ничто и не предвещало, что вполне заурядный драматург вдруг станет автором удивительной книги.
Судьбы семьи изувечила война. В 1941 году после оккупации Вильно-Вильнюса погибли отец и мать Саши — Яков и Елена Выгодские. Сын Михаил трудился в тылу, напряженная работа вызвала тяжелую болезнь сердца. Дочь Надежда с фронтовой бригадой гастролировала на передовой и уцелела чудом. Муж возглавил кафедру физиотерапии в Новосибирске, в эвакуации, и через два года после Победы тоже скончался от сердечного заболевания.
У самой Александры Яковлевны тяжелые переживания «ударили по глазам» — почти глухая писательница начала стремительно терять и без того слабое зрение. И... стала работать ещё больше.
Первый том трилогии «Дорога уходит в даль» опубликовали в 1956 году. И книга за считанные годы сама, без рекламы или раскрутки, стала всесоюзным бестселлером.
Все события, описанные в книге достоверны, большинство её героев жили на самом деле. Бруштейн рассказывала о том, что видела и слышала, не позволяя себе неправды даже в мелких деталях. «Дорога» изумительно написана. Её раздергивают на цитаты, безупречно точно описывающие те или иные события жизни, причем у каждого фаната набор цитат свой. «Умалишотка!». «Моя семейства». «Какое глупство, Юзефа!».
На юбилейном вечере, посвящённом 80-летию Александры Бруштейн, большой зал Дома литераторов не вмещал всех желающих. Говорят, вместо 700 человек поздравить писательницу пришло полторы тысячи.
Александра Яковлевна была растерянной, взволнованной, то ли плачущей, то ли смеющейся — издали, из зрительного зала, не разберешь. А зал веселился, хохотал, аплодировал. Юбиляршу приветствовали Леонид Утесов и Сергей Образцов, звучал записанный на пленку голос Корнея Чуковского.
В ответной речи на своём 80-лети Бруштейн скажет удивительные слова:
«Я сейчас всем друзьям и товарищам, которые находятся в зале и которых здесь нет, даю торжественное обещание: пока я жива, пока я дышу, пока у меня варит голова, пока не остыло сердце, — одним словом, пока во мне старится „квартира“, а не „жилец“, — до самого последнего дня, последнего вздоха...»
