Наш опыт пандемии коронавируса подсказывает, что он замедляет наши жизни. Работа останавливается, на отдых никто не ездит, а о путешествиях даже и помыслить нельзя. Нравится нам это или нет, но у нас появилось больше свободного времени. Для тех людей, которые не находятся на передовой борьбы с вирусом или не обеспечивают поток жизненно важных товаров, изоляция — это замедление, пишет в своей статье для The Daily Telegraph экс-глава МИД Великобритании Уильям Хейг.
Однако в реальности дело обстоит немного по-другому: те силы, которые формируют наше будущее: мировая напряжённость, экономическая политика, политические идеи, новые технологии — всё это только ускоряется. Важные дилеммы и огромные противоречия, которые только начинали маячить на линии горизонта, внезапно предстали прямо перед нами. «В ближайшие 12 месяцев мы переживём следующие 20 лет, и нам нужно быть к этому готовыми», — призывает политик.
Взять, например, еврозону. Многие уже давно говорят о том, что она в своём нынешнем виде не работает. Грубо говоря, итальянцы не будут работать так же продуктивно, как немцы, а немцы не собираются платить долги итальянцев. Без этого кризиса подобный фундаментальный разлом в отношениях европейских стран продолжал бы тревожить, но не был бы таким острым. Теперь же эта пропасть жадно распахнула свою пасть: когда Италия в час нужды обратила свой взор на север, она нашла там лишь запоздалое сочувствие и скудную помощь. «Внезапно ЕС оказался перед лицом экзистенциального кризиса», — отмечает Хейг.
Или, например, можно вспомнить о том, что мир постепенно скатывается в великодержавному соперничеству между Америкой и Китаем. Коронавирус только ускорит эту тенденцию, в то время как Пекин и Вашингтон пытаются переложить друг на друга вину. В год выборов в США все кандидаты пообещают придерживаться жёсткого подхода, чтобы американские технологии не попали в руки Китая.
Другие западные государства и компании придут к выводу, что в мире, где границы запирают на замки при первом же намёке на опасность, они больше не могут зависеть от поставок из одной страны. Так ускоряется процесс «деглобализации»: производственные мощности перебираются ближе к дому, даже если использование их обходится дороже.
При этом азиатско-тихоокеанские экономики в ближайшие несколько месяцев отделаются куда меньшими потерями, чем Запад. Они готовились к пандемии, похожей на SARS, в то время как Запад ждал чего-то похожего на «испанку» — это при условии, что он вообще чего-то ждал. Так что Азия ввела безжалостный карантин, создала систему отслеживания и подавила вирус, в то время как Запад прошёл через долгую агонию, пытаясь к нему приспособиться. По всем раскладам 2020-й и так должен был стать годом, когда ВВП Азии превзойдёт ВВП всего остального мира, вместе взятого. «Тихоокеанский век наступит скорее, чем кто бы то ни было мог предположить», — подчёркивает Хейг.
Но с внезапным ускорением столкнулись не только на Западе. Странам, зависящим от нефти, говорили, что спрос на топливо достигнет пика и упадёт до наступления 2030 года. Сейчас же они могут наблюдать, как это будет выглядеть: нефтяные цены падают намного ниже той допустимой точки, с учётом которой они могут свёрстывать свои бюджеты. Нужда Саудовской Аравии в диверсификации обострилась, а средства, которые на это можно было выделить, сократились. Для других же стран вроде России, которые беспечно существуют на доходы от продажи нефти и газа, тревожные звонки становятся всё громче.
Эти ускоряющиеся тенденции могут показаться отдалёнными, но они идут рука об руку со стремительным обострением политических споров, которые касаются всех нас, — споров о неравенстве, долге и полномочиях государства. Только в развитых странах свою работу потеряли десятки миллионов людей, причём в основном это касается небогатых слоёв населения.
В последние десятилетия в результате развития технологий складывается естественная ситуация, при которой доходность капитала растёт быстрее доходности труда, что увеличивает неравенство и оставляет за бортом мировой экономики людей с плохим образованием. Вдобавок к этому миру грозит худшая рецессия нашей эпохи. Всё это, как считает Хейг, выдвинет на первый план фундаментальные вопросы налогообложения богатства и концепцию базового дохода.
Учитывая, что наиболее сильно кризис коснётся молодёжи, главной темой выборов по всему миру станет огромная долговая нагрузка и вопрос о том, что с ней делать. Политические партии будут ратовать за прощение и списание долгов, что чревато инфляционными последствиями в будущем.
В грядущие годы внезапно перед всеми нами встанет большой вопрос: кто владеет данными о каждом из нас и какое применение им может найти государство. Учитывая, что у всех нас на телефонах стоят приложения, отслеживающие все наши перемещения и контакты, будет расти соблазн использовать эту информацию для других целей. «Используем ли мы её, чтобы предотвратить теракт? Раскрыть убийство? Засечь шпиона? И если да, то где пролегает граница между государством и индивидом?» — задаётся вопросом автор.
«Многие из этих тенденций, ускоряющихся на наших глазах, глубоко тревожат, но, по крайней мере, мы можем к ним подготовиться лучше, коль они несутся прямо на нас. Если взглянуть с оптимистической точки зрения, у этих тенденций есть один хороший спутник: этот кризис усиленно подталкивает к инновациям. Новые идеи в области здравоохранения и связи стали куда более востребованными, и некоторые из них изменят наши жизни в лучшую сторону, причём быстрее, чем это могло бы быть в другом случае. Если любой из этих зловещих трендов, которые я перечислил, можно замедлить, разрешив этот кризис, то это произойдёт в результате испытания новых лекарств, изобретения новых тестов и разработки новых медицинских аппаратов. Но не обманывайтесь, глядя за тем, как медленно проходят долгие дни в домашнем заточении. В плане своего влияния на общество, политику и баланс власти в мире COVID-19 вот-вот станет Великим ускорителем», — подытоживает Уильям Хейг.
